Застарелый конфликт способствует ожесточению борьбы в исламском мире: гражданская война в Сирии показывает, какая ненависть разделяет суннитов, шиитов и алавитов. В исламском мире граница между вчера и сегодня зачастую бывает нечеткой. И тогда может показаться, что прошлое не минуло и уж тем более не получило прощения. Оживая, оно может внушать ужас и делать свою чудовищную убийственную работу. Снова и снова, день за днем.

Но больше всего Хури боятся своих сирийских земляков: Каа как приграничный город притягателен для двух типов беженцев, как пояснил глава города Мансур Саад: «Есть христиане, бежавшие от повстанцев. Другие - это семьи беженцев, чьи мужчины сражаются в рядах Свободной сирийской армии». В ливанскую ссылку попали обе враждующие группы. «Между ними существует большая напряженность. Мы делаем всё возможное, чтобы держать их друг от друга подальше».

Возможно, меня нельзя назвать «ответственным» человеком, но меня совершенно не интересуют ни фильм, ни люди, которые его сняли. Их сердца могут быть черными, как ночь, и исполненными самых гнусных антимусульманских предрассудков, которые только можно вообразить. Это не имеет никакого значения. Люди (пока еще!) вправе снимать фильмы – даже самые глупые, мерзкие и оскорбительные. Причина, по которой погиб американский посол, исключительно проста. Он погиб потому, что разъяренная толпа буйных религиозных фанатиков напала на консульство США. Его убил не фильм, его убила реактивная граната, выпущенная кем-то, кто отрицает концепцию свободы слова в самой ее основе.

Ненавижу ярлыки и стереотипы! Поэтому, в своем межкультурном проекте я предостерегаю людей против предрассудков, стереотипов и ярлыков, а также стараюсь бороться с этими проблемами. Одним из этих ярлыков я считаю так называемый «Ближний Восток». Вы удивлены? Ведь, это общепринятое геополитическое понятие, которое используют все: от студентов до политиков самого высокого уровня. Но давайте забудем об этом на минуту, и вы легко поймете, в чем проблема. 

Конголезская власть вызвала недавнюю международную шумиху по предполагаемой связи Руанды с мятежниками M23. Какова роль президента Кабилы? Почему все это происходило настолько быстро? Действительно ли армия Руанды (Rwanda Defense Forces, RDF) сопоставима с бельгийской армией? Вы будете удивлены после прочтения последнего интервью Министра обороны Руанды, генерала Джеймса Кабаребе (James Kabarebe). В интервью бельгийской журналистке Колетт Брекман (Colette Braeckman) генерал говорит обо всём этом. 

Потеряв ориентиры, истощенные,

Призраки  солдат

По ночам бредут по городу Баладу.
 

Гонит мусор по улицам  узким 

Ветер пустыни.
 

Голос звучит с минарета - 

Безжизненный зов. 
 

Одиночество и бесприютность.
 

Мертвые иракцы смотрят на них в молчании с крыш.

Смотрят на силуэты финиковых пальм,

Что гнутся на рассвете от ветра в сторону Мекки…

Редкий день проходит без того, чтобы Турция по тому или другому поводу не угрожала Сирии интервенцией: то какой-то старой гробнице Османов угрожает опасность, то возникла автономная курдская область, то прибыло еще больше беженцев, или сирийские военные слишком близко подошли к границе.

Аббуд Барри небрежно перебирает в руке солдатские жетоны – так, будто они принадлежали бродячим собакам из притона. “У меня много таких, - говорит Барри. – Найдешь покупателя?” Он шутит. Жетоны принадлежат людям – солдатам ненавистного асадовского режима, – которые были схвачены или убиты Барри, местным командиром одной из сетевых групп Свободной сирийской армии (ССА). В отличие от некоторых других предводителей повстанцев, Барри говорит, что его не интересует выкуп, который можно получить у родственников за освобождение пленных. Он говорит, что хранит у себя жетоны для того, чтобы их родные знали, где их искать – в аду.  

Военная поддержка «Свободной Сирийской армии» (ССА) со стороны Запада и авторитарных монархий Персидского Залива наконец-то открыто признана. Также как и растущее присутствие групп, близких к Аль-Каиде. Также в последнее время все чаще сквозь пелену молчания стали просачиваться в СМИ сообщения о преступлениях, совершаемых «повстанцами».

Одним из больших людей Наблуса во время моего там пребывания был Мухаммед Нидал. Мы дали ему прозвище Лиса за его почти сверхъестественную способность скрываться в тенистых переулках Казбы и растворяться в ночи. Он уже провел девятнадцать лет в израильских тюрьмах и вроде бы клялся, что ни за что в жизни не вернется обратно. После освобождения он вернулся на свое старое место постоя в Казбу. Он был причастен к организации операций против израильских поселений, гражданского населения и своего собственного народа. Одной из операций, которая снискала ему особое уважение, было убийство сына мэра Наблуса. Он целился в отца, когда тот выходил офиса, но промахнулся и попал в сына.

Во время нашего первого рейда в Ираке я взбегал по длинному лестничному пролету, завернул за угол и лицом к лицу столкнулся с молодой иракской женщиной, которая прижимала к себе младенца. Я чуть не сбил ее с ног, и она вжалась в стену, чтобы пропустить меня. Она была одета в черную абаю, а на голове у нее был белый платок, который позволял увидеть только часть лица: дрожащие губы, маленький нос, широко раскрытые глаза, белеющие в темноте.