Вот я и поучаствовал в своем третьем вторжении. Все три вторжения – североафриканское, сицилийское и это – я прошел без единой царапины: каков везунчик. В придачу, я повидал немало боевых действий и, кажется, с меня довольно. Нелегко видеть, как гибнут твои товарищи – особенно те, с кем ты съел не один пуд соли еще со времен военной подготовки, но, как говорят французы: “C’est la guerre”. 

"Добрые знакомые среди ветеранов спецразведки утром порадовали новостью - подполковнику Сергееву Евгению Георгиевичу, указом от 6 мая сего года, присвоено звание Героя России. Посмертно.

Награда, хоть и с опозданием в четверть века,но нашла Героя. И огромное спасибо тем ветеранам СпН, которые все эти годы с момента его смерти, всеми силами добивались справедливости".

С той стороны никто прийти не мог, это противоречило здравому смыслу, сразу за позицией начиналось поле, заботливо усеянное противопехотными минами с растяжками. Но когда они все-таки пришли, вдруг появились рядом, прямо перед глазами, тени со специфическим запахом то ли овчины, то ли табака, у рядового Арефьева и мелькнула догадка, что он закемарил на посту; а заснул ли его напарник, он не знал. Напарник находился в двадцати-тридцати шагах; это был Шанцев, он отслужил на полгода больше и считал себя шишкой, ну, как это принято, и поэтому не сходился с Арефьевым на пару минут поговорить и разогнать сон между постами. 

Разговорить Анатолия оказалось непросто. Фразы его односложны и отрывочны. На вопрос, как жил в Афгане, ответил одним словом: «Полетали». Невысокого роста, мускулистый, налысо бритый, франтовая стриженная бородка, черная «Мазда-6». Спокойный, неторопливый, с юморком. Его можно было бы принять за топ-менеджера успешной компании, если не знать его прошлое.
Трижды кавалер Ордена Красной Звезды - что само по себе уже практически невероятно. Дважды кавалер ордена Мужества. Герой Российской Федерации. Служил в ВДВ. Потом воевал в Афгане вертолетчиком. Потом добровольцем в Дагестане. Сейчас служит в спецназе..
Я застал его на аэродроме в Киржаче, где Анатолий прыгал вместе со своими бойцами. Сейчас у него под девятьсот прыжков. Самое удивительное, что последние три года Лебедь и прыгает и ходит по горам… без ноги.
Он подорвался на мине в 2003-м.

Отвлеченные размышления об изгнании странно затягивают — испытать же его на себе ужасно. Это насильственное и необратимое отсечение человека от родных мест, человеческого “я” — от его подлинного дома; тоска изгнанника неисцелима. Да, история и литература сообщают о многочисленных героических поступках, романтических приключениях, возвышенных переживаниях и даже триумфальных победах изгнанников, но за всеми этими свершениями стоит одно — стремление как-то совладать с иссушающей печалью разлуки. К успехам изгнанника всегда примешана ложка дегтя — сознание, что оставленное на родине потеряно для тебя навсегда.

Думаю, что нечто подобное произошло и с моими воспоминаниями, которые я попросту отложил куда-то подальше, приспособившись к повседневному комфорту. Да, у меня была хорошая работа, любящая семья – в общем-то, я был вполне счастлив. Разумеется, время от времени в быту возникали проблемы, впрочем, без этого еще никто не обходился. А вот затем произошло то, что потрясло меня до самой глубины души: в своем почтовом ящике я обнаружил обыкновенный коричневый конверт, пришедший не от кого-либо из моих знакомых или родственников. В нем был журнал National Geographic за май 1985 года. Я никогда не забуду этот день, день, перевернувший всю мою жизнь.

"Кэри, я пишу вам в надежде, что смогу найти выход", - так начиналось письмо, пришедшее в редакцию одного американского интернет-издания. Журналисту Кэри Теннису, ведущему колонку советов, доводилось читать самые разные послания, но это, от отчаявшегося ветерана иракской войны, оказалось, пожалуй, самым страшным. Вот переписка солдата и Кэри.

Кэри, я пишу вам в надежде, что смогу найти выход. Вы кажетесь мне голосом здравого смысла, и прежде чем рассказать свою историю, я хочу поблагодарить вас за ту помощь, которую вы оказываете людям. Я знаю, что иногда это кажется непосильной ношей - брать на себя так много и иметь дело с таким количеством боли. Я представляю, каково это. 

Крис Кайл (Chris Kyle), прозванный иракскими боевиками "Дьявол Рамади" (цена за его голову составляла 20 тысяч долларов), отслужил четыре срока в Ираке, уничтожил 255 боевиков, Пентагон подтвердил только 160, но это не помешало ему стать лучшим снайпером в истории США. Служил во флотском спецназе  Navy SEAL. В начале года вышла его автобиография, которая моментально стала бестселлером в США. Общий тираж превысил 400 тысяч экземпляров.