31 августа исполняется 20 лет Хасавюртовскому перемирию, завершившему первую чеченскую войну, очередной этап большой северокавказской трагедии. Доперестроечный Грозный, кампании 1995-1996 и судьба известной правозащитницы и журналистки Натальи Эстемировой, в той или иной степени, оказались фактами биографии жителя старинного среднеуральского городка.

Вечером 21 Апреля 1961 года в кабинете на вилле Тагарен в городе Алжир разговаривали два человека: бывший главнокомандующий войсками в Алжире генерал Шалль и майор де Сен Марк, который в отсутствии комполка командовал 1 парашютным полком Иностранного Легиона. Завтра начнется путч генералов, выступающих против предоставления независимости Алжиру. 1 парашютный полк Иностранного Легиона намечено сделать его ударной силой. Согласен ли де Сен Марк повести полк в столицу?

Тарзан, он же генерал Джон, он же Давид Бен-Узиэль – африканский резидент «Моссада», за считанные месяцы перевооруживший, обучивший и превративший разрозненные отряды суданских сепаратистов в полноценные армейские формирования и ставший одним из отцов-основателей Южного Судана – в своих воспоминаниях раскрыл секретные детали спецопераций «Моссада» в Африке.

Исламистская демагогия, констатирует бывший посол Узбекистана в США, позволила вчерашним арабским социалистам «привлечь на свою сторону ту молодежь, которая считает себя потерянной». «Это, – подчеркивает он, – в первую очередь ребята, которые не имеют образования, не имеют работы, живут впроголодь. Прежде всего – в тех республиках, где установлена жесточайшая диктатура личности».

Как казнил первого — почти не помню. Амир раздал всем таблетки, что-то по типу обезболивающего, нам такие часто давали. Когда меня накрыло, он приказал перерезать горло военному, который был у нас в плену. Всё прошло как в тумане.

Социологи проанализировали состав полевых командиров Украины и Новороссии. Их портрет: мужчина средних лет с дипломом второсортного вуза и скромным доходом, работающий не по специальности и не на высокой должности. Бедное, фрустрированное постсоветское пространство имеет переизбыток таких кадров, они и будут основной силой, идущей на смену гибридным режимам.

В чем только не обвиняли Эрика Принса (Erik Price), создателя частной военной компании Blackwater: он был виноват во всех грехах всех контракторов в Ираке, он подкупал политиков США, он создавал липовые антипиратские структуры в Сомали, он уклонялся от выплаты налогов, он — «Аль Капоне» 21-го века, он — «дон Мафии» и т. д. и т. п. После некоторого затишья СМИ взорвало его предложение создать и укомплектовать хорошо оплачиваемую армию наемников, которая бы за короткий срок без лишних геополитических игрищ расправилась бы с ИГИЛ в Ираке и Сирии. Принс был уверен, что это обошлось бы дешевле, чем все текущие операции по борьбе с исламистами, и было бы сделано наемниками в кратчайшие сроки. У политиков эта идея не нашла отклика. При чем это не первая идея подобного рода у Принса. Еще в 2006 году он предлагал создать атакующие «миротворческие» наемные силы, которые бы заменили медленные и нерешительные силы ООН и агрессивно, быстро и эффективно наводили бы порядок в горячих точках по всему миру. Про Принса временно забыли, но вот поднялась новая волна обвинений и критики.

В одном только марте мы стали свидетелями крупных терактов по всему миру — в том числе в Кот-д'Ивуаре, Бельгии, Пакистане, Ираке и Турции — в общей сложности унесших жизни более ста человек. Удары террористов так пугающе стабильны, что похожи на барабанный бой, и тем заметнее тот факт, что спустя почти 15 лет после того, как США начали свою так называемую глобальную войну с террором, победы и близко не видно. Так что же нужно для победы? Почему множество контртеррористических мер в различных странах, от войн до усиления слежки, от контрпропаганды в Твиттере до прямых репрессий, будто бы никак не облегчили проблему? Правда ли, что в случае, когда речь заходит о борьбе с терроризмом, у международного сообщества нет никаких идей, как недавно предположили в Foreign Policy? Или, раз ИГИЛ стабильно теряет территорию в Ираке и Сирии, даже когда наносит удары по Западу, нынешняя кампания в какой-то мере работает?

Большую часть дней я не чувствую, что я часть чего-либо, что обладает огромной силой для создания и уничтожения. День ото дня моя собственная жизнь кажется мне хаотичной и трудной, когда я пытаюсь накопить немного средств или починить машину, заплатить за медицинскую страховку или накормить моих детей. Большую часть времени, когда я делаю это в течение дня, я как будто совершаю небольшую победу, не то чтобы я играю роль в какой-то особой драме, но поручения, что я выполняю или вещи, которые я покупаю или электричество, что я трачу — все это может вести нас к гибели.

В конце 2015 года женщинам в Саудовской Аравии разрешили участвовать в муниципальных выборах и даже избираться в органы самоуправления. Предоставление подобных базовых политических прав выглядит настоящей диверсией в стране, гражданкам которой до сих пор нельзя водить автомобиль или появляться в публичном месте без мужчины-опекуна. Мы решили узнать, каково это — родиться женщиной в Саудовской Аравии, и расспросили об этом 23-летнюю Зайнаб, которая переехала в Великобританию изучать политику Среднего Востока пять лет назад.